Интервью с Дадой Саданандой. Часть 7.

Продолжаем серию интервью с Дадой Саданандой, русским йогом, монахом, учителем медитации, автором проекта «Урокимедитации»

— Как Вы относитесь к такой концепции, как родовая память и память национальная. То, что иногда традициями называют. Такой термин: «эгрегор» еще есть.

— Конечно, есть культурное поле, в котором самовоспроизведение некоторых идей происходит. В том числе и национальное. Мой мастер называет это «прана дхарма», или характеристика праны твоей жизни. То есть индус вот — он такой, а русский — он такой. И поэтому любая вещь, которая на наше поле будет попадать, она будет здесь модифицироваться. У нас йога своя здесь, не такая как в Индии и в Америке, потому что у нас своя душа. Вот прана дхарма у нас своя. И это, наверное, обусловлено фольклором, культурой, книгами, всем этим культурным кодом, которые мы впитали.

 — Стоит ли придерживаться той духовной традиции, в которой родился? Католику оставаться католиком, православному — православным. Человеку, который в Индии родился, придерживаться верований и традиций, которые там. А не принимать какие-то традиции из другого национального кластера или эгрегора.

— Я думаю, что обмен идеями — это всегда позитивная вещь. Мы же спокойно меняемся идеями в научной сфере, например. Нас это не останавливает. То есть компьютер изобрели — нам всем нужен компьютер, и самолет изобрели — нам всем нужен самолет. И почему в духовной сфере не может быть культурного обмена? Все-таки все мы едим углеводы, жиры, белки и витамины. Они немного по-своему могут быть приготовлены, но ты можешь есть разные блюда с ними, и это будет тебе полезно.

И выходя из, так скажем, «национальной комнаты» какой-то и пройдя по множеству комнат других, потом вернувшись в свою комнату — ты обнаружишь: о, теперь все понятно стало. Теперь я начал лучше понимать что-то из своей культуры («комнаты»).

И опять же, еще важно, к чему душа лежит. У меня душа очень сильно лежала к йоге. Я до сих пор встречаюсь с разными предложениями, но у меня душа лежит к тому, чем я занимаюсь сейчас, и к тому, что я люблю. Ничего не поделаешь с этим. И если бы мне сказали, что давай вот, ты русский и поэтому ты должен вот так. Ну нельзя полюбить, потому что тебе сказали. Ты любишь потому, что какая-то химия происходит божественная. Вот полюбил я так, ну что мне делать теперь. И я не думаю, что в двадцать первом веке у нас должно быть какое-то ограничение.

Мы — это всё часть нашей общей человеческой культуры. Свой язык, своя литература, музыка — это очень важно, чтобы в момент этой глобализации, которая сегодня происходит, мы не утратили их. То есть если наше человечество превратится в монокультуру — это может быть страшно. Это, к примеру, если ты поле, сколько хватает взгляда до горизонта, все засадил одной кукурузой.

Это называется монокультура, и она очень уязвима. Заведется какой-то специальный жук, который поест ее и всю истребит, уничтожит. Колорадский жук прилетит — все картофельные поля тебе перепашет, истребит тебе всю картошку, но, когда имеется пермакультура, то все по-другому.

А есть у тебя целый лес, тут берёзка, осинка, сосна, тут мох, здесь трава, то есть разнообразие имеется, то эта культура очень устойчивая.

Поэтому и в человечестве необходимо поддерживать это разнообразие для того, чтобы наша общая человеческая культура была устойчивой. Это как букет, ни из одного типа цветка, а из абсолютно разных цветков. И я адепт идеи такой — единство в разнообразии. Нужно поддерживать разнообразие, национальные особенности, национальную кухню, национальную литература и так далее, и так далее… Но при этом это не должно ограничиваться рамками: «это мое, а это уже чужое». Есть самобытность, от которой я не отрекаюсь, но при этом она меня не ограничивает. Вот, наверное, такая у меня позиция.

— А что касается разницы менталитетов?

— Возьмем, к примеру, Индию. Что такое Индия? Индия — это деревня, и веками это была деревня, в ней маленькая прослойка людей — брахманов, которые были идеологами этого общества, а в основном были люди необразованные. Поэтому обучение шло через притчи, через сказки. Ну почитайте «Хатха-йога Прадипика», например. Там: «если даже человек — распутник, он и это, и это неправильно делает, но, если он делает асану, он достоин поклонения божеств во всех мирах и воистину он йог». Или, к примеру: «асана лечит смерть, болезнь и так далее». И ты думаешь: срочно нужно все бросать, вот эту асану делать.

Это подача такая материала. И действительно, это все полезно, здорово, но это все очень сильно преувеличено. Это их кайф жизненный. У меня есть друзья индийские, я понимаю, что надо делить на десять всегда. Наш менталитет для них скучен, грустен, им хочется туда, где все красочно, где все преувеличено, все божественно, сказочно, мифологично. Это их прана дхарма, то есть это их природа такая, они хотят так делать. Язык, конечно, многое решает. Я был как-то наТайване, куча китайцев кругом, а мы, русские ребята, с ними общаемся, и к нам девчонка подсела, китаянка. Я смотрю на нее — китаянка. И она вдруг внезапно начинает с нами по-русски говорить, то есть она жила в России какое-то время. В тот момент, когда она начинает по-русски говорить, у меня происходит сдвиг парадигмы. До этого она была как инопланетянин такой. Вот я прямо поразился, какой сдвиг был в моем сознании.

— Существует понятие такое в разных традициях, как начало светлого и темного, и святые православные в своих трудах описывают о существовании дьявола… называют его Царем мира или дают другие разные имена, как Вы относитесь к таким словам?

— Я не могу принять эту идею, для меня она иррациональная, потому что я не вижу зла в мире. Люди скажут: ну как? А как же маньяки?

Но если смотреть не на форму, а на суть, то зла то нет. Например, человек жадный, он гребет деньги, идет по головам, что называется, к своей цели. Больше денег, больше богатства и так далее.

Но тогда надо смотреть не на человеке, надо смотреть именно на тот стимул, который им двигает — на жадность. Плоха ли жадность сама по себе?

И ты видишь, что часто жадность человека выводит из застоя и заставляет его двигаться. И в этом процессе он многие вещи узнает, развивается, поэтому нет худа без добра. Поэтому это не абсолютное зло. Или вожделение… Вожделение может для тебя стать неким таким препятствием на духовном пути, потому что забирает у тебя очень много энергии. Но если бы не было вожделения, нас бы не было здесь. Не было бы инстинкта. Люди бы просто отказались размножаться.