Человек родился

Доктор Мишель Оден – легендарная личность в мировом акушерстве. Он был первым, кто в 1970-х ввел в акушерскую практику бассейны для родов и родильные комнаты с домашней обстановкой. С помощью нового подхода к ведению беременности и родов доктору удалось свести к минимуму медицинские вмешательства. Первая книга «Возрожденные роды» принесла Мишелю Одену мировую из­вест­ность и для миллионов будущих родителей стала первым шагом к естественному, или сознательному, родительству – так называют движение родителей по всему миру, частично или полностью отказывающихся от неоправданного вмешательства в процесс беременности, родов, а также воспитание детей и жизнь семьи. За более чем 40-летнюю прак­ти­ку Оден написал 12 книг, ко­то­рые были переведены на 21 язык.

Вам приходилось работать в разных уголках Земли. Вы встречались с традицией, называемой «лотосовое рождение»?

В Тибете существует обычай не перерезать пуповину, пока не пройдут сутки с момента рождения ребенка. В Индии кое-где еще сохранилась традиция не обрезать пуповину и держать плаценту в пальмовых листьях, пока пуповина сама не отпадет. Аюрведа говорит о том, что пуповина обязательно должна отпульсировать и кровь из плаценты – вернуться к ребенку. Впервые я прочитал об этом явлении в книге «Лотосовое рождение» австралийской акушерки Сары Бакли (Sarah Buckley). Я не могу однозначно сказать, плохо это или хорошо. Но в мировом акушерстве это уже очевидный факт – нельзя перерезать пуповину, пока не состоялся первый контакт матери и ребенка. Первое мгновение после родов – самый важный момент, в организме женщины происходит пик концентрации «гормона любви» окситоцина. Здесь жизненно важно все – первый контакт, взгляд, прикладывание к груди сразу после родов. Я никогда не пойду на риск и не стану беспокоить мать и ребенка в момент их знакомства. Вы представьте, женщина только родила, для нее перевернулся весь мир… И вдруг кто-то врывается в этот новый мир, чтобы обрезать пуповину.

Это очень опасно и влечет за собой весьма серьезные психологические и фи­зио­ло­ги­че­ские последствия. Конечно, ждать момента, когда пуповина отпадет сама, я не стану. Обычно я перерезаю ее через полчаса-час после родов. Но когда мои пациенты хотят пережить именно «лотосовое рождение», я не препятствую. Более того, с медицинской точки зрения это безопасно: через час в пуповине уже нет крови, то есть нет никакого риска инфицирования. Надо отметить, у малых народов с высоким уровнем агрессии тради­ци­он­но практикуется ритуальное пересечение пуповины сразу после родов, чтобы помешать первому кон­так­ту матери и ребенка. Отсюда следуют и другие ритуалы: новорож­ден­но­го тут же окунают в ледяную воду, натирают маслами, бинтуют стопы, прокалывают уши девочкам. То есть чем выше у общества по­треб­ность в агрессии, тем более резкими и грубыми по отношению к матери и ребенку становятся поверья, связанные с родами. В этом кон­тек­сте традиционная практика немедленного обрезания пуповины, принятая сегодня, предстает в ином свете.

Вы проводите семинары для акушерок, чему вы учите их сегодня?

Изначальная роль акушерки изменилась. Из истории мы знаем, что еще до того, как появился институт акушерок, женщины обычно старались на время родов уйти, уединиться в тихом безопасном месте. В некоторых африканских племенах женщины покидали селение на время родов, находили в лесу тенистое место, и там рождался их ребенок. На Руси рожали в бане в сопровождении старших женщин в роду или вместе с повитухой. То есть акушерка была только помощницей, обеспечивающей женщине покой и комфорт во время родов, она вмешивалась только в тех случаях, когда женщина не могла родить сама. Главная проблема нашего времени в том, что беременность и роды женщина проводит вдалеке от своей матери. Прервалась эта линия передачи материнского искусства от старших женщин в роду к молодым, от матери к дочери. Поэтому именно акушерка в данном случае должна стать той «потерянной матерью».

Я учу акушерок молчаливо наблюдать и помогать, только когда в этом есть необходимость, а не мучить женщину бесконечными осмотрами и вмешательствами в роды. В родах включается самая древняя часть головного мозга – гипоталамус, гипофиз, – которая знает, как рожать. А вот неокортекс, или новая кора головного мозга, которая возникла эволюционно позднее, может тормозить роды. Поэтому хорошая акушерка должна всеми силами избегать стимуляции неокортекса: не говорить, не спрашивать женщину ни о чем, не включать яркий свет, лишний раз не проверять раскрытие, не прослушивать сердцебиение ребенка. В современном мире роды из домашнего события превратились в операцию. И акушерка отошла на задний план, уступив место врачам, анестезиологам, неонатологам. Да и сама акушерка из помощницы в родах переквалифицировалась в тренера, который отдает команды и решает за женщину, какую позу ей принять в схватках, когда можно тужиться, а когда нельзя. Мир пришел к тому, что женщину нужно учить рожать. И женщина ждет, что акушерка научит ее тому, что она на самом деле уже умеет.

Вы были первым современным акушером, который согласился на эксперимент – предложил женщинам водные роды, а сегодня ваш «бассейн-тест» используют акушерки всего мира. В чем все-таки секрет такого необыкновенного ­влияния водной среды на роды?

Мощное влияние воды на рожающих женщин я заметил, когда только начинал исследовать, как внешние факторы влияют на физиологию родов. Многие мои роженицы в разные периоды родов проявляли необыкновенный интерес к воде, они были невероятно счастливы, когда им разрешали принять ванну или душ во время родов. Тогда я купил в наш центр первый бас­сейн и был просто поражен реакцией женщин: один шум воды, вид голубой поверхности расслаблял женщин и затормаживал работу неокортекса, выпуская на поверхность глубинное, даже животное состояние родов. Начав исследование этого феномена, я обнаружил, что влечение к воде в родах – явление повсеместное. В тех местностях, где есть море, океан, глубокие озера, женщины стремятся рожать рядом с водоемом.

Сегодня роды с мужем стали обычной практикой. Почему вы относитесь к этому отрицательно?

Я не могу сказать, что я однозначно против. Но не случайно в большинстве народов женщина всегда стремилась рожать в одиночестве или с помощницей. Потому что мужчина – это тоже мощный стимулятор неокортекса. И я вижу, что не все мужчины и не всегда готовы к таким сильным переживаниям, часто отец заболевает после родов – последствия стресса. Просто я против догм. Сначала догмой было – рожать без мужа, сейчас – с мужем. Все очень индивидуально. А вот тот факт, что сегодня в акушерстве все больше и больше мужчин, – это серьезная проблема. Исследования, проводимые по всему миру, показывают, что процент вмешательства в роды и кесаревых сечений выше в тех странах, где больше акушеров-мужчин.

Но ведь вам не мешает принимать роды тот факт, что вы муж­чина?

А я и не акушер в обычном понимании этого слова, и не врач. Я приезжаю на роды вместе с акушеркой, она наблюдает за женщиной, а я до конца родов сижу на кухне с мужем, пью чай, отвлекаю его беседами от лишнего волнения. Я вообще веду себя незаметно на родах.