На своем месте

В России Елена Ульмасбаева считается «главной по Йоге Айенгара». Став первым адептом метода в шатающемся СССР и сохранив эту позицию в закладывающей демократические виражи России, она смогла возглавить Центр Йоги Айенгара. В устойчивые двухтысячные Елена пошла дальше — основала сеть Yoga Practika, центры которой на сегодняшний день являются наиболее посещаемыми в Москве.

Yoga Journal:Как вы поняли, что Айенгар — ваш учитель?
Елена Ульмасбаева: Не могу сказать, что 1989 году, когда Айенгар приехал в Россию, я сразу подпала под его очарование. Но потом в Москву стал приезжать его ученик Фаек Бирия, и вскоре мне захотелось сделать карьеру в йоге. Я не очень понимала, куда это все ведет, но чув­ствовала, что это может меня вытянуть из того состояния, в котором я находилась, — на тот момент у меня ни к чему не лежала душа. Я крепко ухватилась за метод и лет 10–15 больше ничего не видела вокруг. А когда открыла глаза — смотрю, все уже по-другому. И я уже другая.

YJ:Смелый поступок по тем временам — полностью уйти в йогу…
ЕУ: Это смелый шаг, когда есть что терять — любимую работу или семью. А мне нечего было приносить в жертву. То, что у меня было тогда, не удерживало. И главное — я всегда знала, что могу заниматься только тем, что наполняет мне сердце.

YJ:Вы помните свое первое занятие?
ЕУ: В конце 1989 года, когда я работала в Научно-практическом центре нетрадиционных методов оздоровления, наш руководитель пригласил Индру Деви. Ей тогда было уже 96 лет. Она, естественно, уже не демонстрировала никаких асан, только читала лекции. Но в программе почему-то запланировали занятие. И провести его попросили меня. Я в точности скопировал урок Фаека Бирия. Однако, должна признаться, тогда я повторяла слова и копировала позы, не видя их глубокого смысла. Опыт понимания пришел позже.

YJ:Были ли в вашей жизни события, которые сильно повлияли на практику?
ЕУ: Событие, кардинально повлиявшее на мою жизнь, — рождение сына. Мой ребенок был желанным, однако это было не то, к чему я сознательно стремилась. Это была нечаянная радость. Я увидела мир совсем по-другому. Первое время я сидела дома, немного преподавала. Если честно, я делала это не очень хорошо, потому что мне постоянно хотелось домой, к сыну. Я опаздывала на уроки, оставляла людей в Шавасане и раньше уезжала. Потом мне говорили, что эти занятия были техничны, но в них «не было жизни», так как вся моя энергия была отдана ребенку. Но когда спустя два-три года я стала активнее принимать во всем участие, я увидела, что мир вокруг изменился. Уже сущест­вовал Yoga Journal и произошел переход йоги из категории модного мракобесия в некое социальное занятие. С рождением ребенка возникает потребность правильно организовать жизнь, обустроить дом. И мне захотелось распространить это желание не только на свой быт, но и на ту организацию, которую я создала, — Центр Йоги Айенгара. Йога становилась все более популярной, и нужно было соответствовать веянию времени. В итоге родилась идея создания сети центров Yoga Practika.

YJ:Расскажите, как развивался этот проект.
ЕУ: Мне становилось немного обидно, когда я узнавала, что в Америке, где Йога Айенгара была очень популярна лет 20 назад, теперь в большем почете авторские направления (когда инструкторы-«звезды» придумывают свои методы). Мне не хотелось, чтобы пропали приложенные мной усилия, а Йогу Айенгара забыли. Основная идея была в том, чтобы сделать метод более открытым и доступным, чтобы человек, который вчера решил пойти в класс, быстро нашел именно Йогу Айенгара. Меня много ругали за то, что я девальвирую идею, что я открыла двери для всех, что йога — это когда долго стучишься, прежде чем тебе откроют. Но мне кажется, что я поступила правильно. Пусть люди сначала придут в класс, а потом сами решат, нужно им это или нет.

YJ:Изменилось ли с рождением ребенка ваше отношение к миру и йоге?
ЕУ: Я увидела связь между тем, что происходит с людьми в детстве, даже внутриутробно, и тем, какие проблемы возникают во взрослом возрасте. Неудачные роды, небольшая родовая травма — все это потом отрицательно влияет на естественный режим развития. Я разговаривала с одним перинатальным психологом, которая считает, что можно провести связь между особенностями прохождения той или иной стадии родов и тем, какими практиками человек будет заниматься, когда вырастет. Если вдруг по каким-то причинам нарушено осознание тела — например, когда ребенок родился путем кесарева сечения, — то в будущем он будет стремиться к телесным практикам, чтобы вернуть утраченное. Если человек плохо осознает себя, то у него нет ощущения мира и своей роли в нем, которое и делает его цельным существом. Йога восстанавливает телесность.

YJ:Согласны ли вы с мыслью, которую высказывают поклонники ортодоксального индуизма, что современная йога — профанация изначальной идеи?
ЕУ: Айенгар однажды сказал: «Я сделал много для маркетинга йоги». Скорее всего, он сделал это из сострадания к людям. В Индии, как и в других местах на земле, есть люди, которые находятся в постоянном духовном поиске. Они скрыты от мира, но их духовный подвиг влияет на то, что происходит вокруг. Конечно, чтобы примкнуть к этим людям, нужно не только стучаться в дверь, а быть избранным. Но есть вещи, которые должны помогать прямо сейчас. И Йога Айенгара — это скорая и своевременная помощь, ведь Гуруджи по­зволил людям разных сословий, иностранцам и женщинам прийти в зал, где занимаются мужчины-индуисты. Поэтому я не испытываю никаких сомнений относительно того, делать ли йогу открытой для людей. Я стараюсь просто следовать посылу, который идет от Айенгара. Некоторые люди говорят, что наша сеть — это не Йога Аейнгара. Поверьте, это то же самое, просто названо по-другому — Yoga Practika. Для чего мы это сделали? Чтобы смягчить первое столкновение людей с чужой культурой. И мне казалось, что это должно называться как-то очень просто и понятно, чтобы у людей не возникало сомнений. Ведь еще совсем недавно у меня спрашивали: «А йога — это не секта?» Не хочется пугать людей, расписывая все индийским орнаментом и непонятными словами на санскрите. Наша практика ориентирована на то, чтобы максимально социализировать человека. Делать его трезвым, адекватным и саттвичным.

YJ:А вам йога помогла почувствовать почву под ногами?
ЕУ: Практика дала мне характер и сделала из меня профессионала. Безусловно, это не решило всех моих задач. Однако я не в том возрасте, когда подводят итоги, еще многое впереди. Тем не менее я уже могу спокойно выдохнуть. Конечно, осталось много задач, но я чувствую, что они решаемы. И я все больше понимаю, что йога — это духовный путь. На Западе, в том числе и в нашей стране, очень технично занимаются йогой. Мы мотивированы на результат и не склонны менять образ мыслей. Выполняя асану, мы ожидаем, что она сама нас изменит. Но ведь необходимо создавать определенное направление ума в асане, и только тогда произойдут глубокие изменения. Гуруджи пишет об этом в своих книгах. Я тоже стараюсь донести до людей эту мысль, но мне кажется, что не всегда удается. Ведь и я слышала эти вещи раньше, но не могла их понять. Физическое и духовное в нас неразделимы. Поэтому, когда человек выполняет телесную практику, очень важно осознание. Можно двадцать раз покрутить быстро руками, а можно сделать это медленно, прорабатывая каждое движение. Если осознавать дыхание, то можно ощутить свое эмоциональное состояние, какие-то глубинные импульсы, идущие из подсознания.

YJ:Каков ваш прогноз развития йоги в нашей стране?
ЕУ: Развитие любого явления во многом определяется историей и ментальностью страны. На Западе очень индивидуализированное сознание. Особен­но в Америке, где много эмигрантов и где все привыкли быть каждый за себя. К тому же там нет единой традиции, и мода на разные направления вполне понятна. Наши люди уважают традиции. У нас есть понимание того, что правильное — это исконное. И это вселяет надежду, что у нас еще долго будут популярны традиционные направления. Настоящая йога родилась не в степях Украины, а в Индии. Никто не спорит, что какой-то человек может придумать много интересного и полезного. Только не надо называть это йогой. А еще в России очень любят Индию. И я тоже ее люблю. Попав туда, чувствую, что приехала домой. Думаю, это ощущают многие соотечественники. Благодаря йоге у меня есть еще одна возможность признаться в любви к этой стране и ее культуре. Моя любовь так глубока, что, когда я слышу индийский гимн, я плачу.