Редактор YJ Ольга Казак. О восхождении на Пик Адама (Шри-Ланка)

Редактор YJ Ольга Казак. О восхождении на Пик Адама (Шри-Ланка)

kazak.jpg

4000 ступенек….. Несколько часов непрерывного движения вверх. Когда слишком сильно начинаю нервничать, тереблю камень в кармане – это мой старинный способ побороть напряжение и справиться с чудовищами, порождаемыми разумом.

Покрываясь потом, я уже четвертый час карабкаюсь вверх по каменной крутой лестнице, ожидая, что наверху заготовлен дар поэтической натуре − облако бабочек, вознесшихся на гору, чтобы окончательно выбиться из сил и покрыть разноцветными хрупкими телами суровые камни вершины. Так и было написано в путеводителе: «Пик Адама – кладбище для бабочек. Они прилетают сюда умирать».

Но меня ждет разочарование. Вместо невесомо прекрасного облака из павлиньих глаз только мокрый туман и люди в нем – много людей – уставших, потных, исступленных, лежащих и сидящих вповалку практически друг на друге. 2224 метров над уровнем моря слишком высоко, чтобы чувствовать себя свежим и бодрым, а 21 метр в длину и 10 метров в ширину – не так много, чтобы вместить половину населения Цейлона.

582779_490391227671552_3336.jpg

Недавно было новогоднее полнолуние. И теперь лучшее время для молитв и духовных практик: в период новой луны ланкийские буддисты торопятся очистить карму и вымолить себе грядущее освобождение.

Людской поток на Шри-Паде не прекращается денно и нощно. Кто-то стремится встретить здесь солнце и для этого начинает подъем в третьем часу ночи; кто-то, как мы, не являясь любителями ночных приключений, откладывает 8 часов подъема и спуска на более светлое время суток.

В местечко Хэттон приезжаем к 9 утра. Поездка на машине по серпантину, вдоль чайных плантаций и расположенных прямо на обрывах живописных деревенек приводит нас в прекрасное расположение духа. Мы готовы к бою.

В предгорье Шри-Пады – деревня с несколькими гостиницами для паломников и туристов. Хаотичные ряды чайных заведений, закусочных и вещевых лавок тянутся вверх первые километра полтора. Идем мимо пещерных храмов с лежащими и сидящими буддами, мимо ступы и центра медитации. У одного из храмов останавливаемся, чтобы ударить в колокол под умильным наблюдением группки молодых монахов. Один из них, красивый юноша со светящимися очами – воплощение любви и приветливости благословляет нас на подвиг.

У водопада заканчивается мягкий склон, по которому было так легко идти, весело болтая и фотографируясь. Впереди тысячи грубых, крутых ступеней, вырезанных из камня. Мы идем уже целую вечность. И главная задача – отвлекать ум от уставшего тела. Не давать ему возможности причитать по поводу отваливающихся ног и эмоциональной напряженности. У нас с собой зонты на случай дождя. Но мы используем их как посохи – так легче подниматься. Кроме того, в моем кармане всегда лежит дружественный камень, готовый принять на себя эмоциональные бури, капризы и прочие неожиданности эго.

Люди движутся вверх и вниз. С некоторыми мы останавливаемся поболтать. Главная шутка тех, кто уже спускается: «Вам идти еще часа три с половиною». Отнестись к этому с иронией невозможно. Хочется убить автора репризы, а самому остановить вертолет и улететь куда-нибудь на берег океана под пальму.

Но назад не повернешь – это будет уже отступление.

На восьмой по счету площадке мы отдыхаем и любуемся открывшимся видами на озеро и тропический лес. В ясную погоду отсюда видно Коломбо и океан. Но не сегодня. Еще два перехода и мы постепенно входим в облако, которое видели еще внизу – оно как белоснежная шапка окутывало голову горы. Становится сыро.

На следующей площадке ноги отказываются идти. И тогда на помощь приходит йога – я ложусь на скамью, закидываю ноги на плечи мужа и делаю Урдхва Празарита Падасану. И никто из целомудренных ланкийцев не косится на нас и даже, если честно, не обращает внимания. Каждый занят своим восхождением. Вот, например, двое внуков помогают идти бабушке лет 80-ти. При этом у старушки такое лицо, как будто еще одна ступенька и она сейчас умрет. Другая пожилая женщина, покрытая бисеринками пота, фактически идет на одной ноге – вторая, прямая как палка, ее уже не слушается. Она целиком сосредоточена на ступеньках – видно что они сейчас составляют все ее существование. Чтобы подбодрить женщину я останавливаюсь, обнимаю ее. И она улыбается в ответ. А дальше идет как-то бодрее. Возле источника примостилась целая компания молодых ланкийцев, один из которых инвалид. Сейчас они помогут ему лечь на носилки и понесут дальше. И такие сценки ожидают нас на каждом шагу. Пока мы поднимаемся проходит целая жизнь, целая ретроспектива сюжетов.

Последние 100 ступенек – самые трудные. Ноги деревенеют и уже не сгибаются в коленях. Зато есть перила! До вершины добираюсь, подтягиваясь на руках. Первое, что вижу, оказавшись на горе ? это двоих монахов в оранжевом, несущих на себе циклопическую кастрюлю, похожую на выварку уважающей себя советской хозяйки.

Я сажусь в эпицентре прохладного и влажного облака, покрытая мелкими капельками воды, стиснутая со всех сторон людьми.

Не могу сказать, что мне комфортно или спокойно. Не испытываю я и душевного подъема, катарсиса или эйфории. Мне хочется, чтобы экзотическое паломничество скорее закончилось и я наконец оказалась внизу, в машине. Рука бессознательно тянется к камешку в кармане, теребит его. Бабочек нет. Все тлен. Все обман.

397590_489191617791513_2662.jpg

Мои соседи ланкийцы громко молятся. Поклонение Будде длится уже час. Кто-то за это время успел войти в транс – закатил глаза и начал раскачиваться из стороны в сторону. Молитва звучит и из громкоговорителя, расположенного на буддийской пагоде, находящейся на макушке горы – ее нараспев читают монахи, сидя прямо у стопы Будды. Дети, старики, инвалиды, семейные пары с грудными младенцами – все они пришли сюда и принесли Будде свое подношение – букет, состоящий из цветов и личных проблем. И вот они, столь символично затерянные, едва видимые в молочном тумане облака, добрались до пика Адама, чтобы дождаться момента, когда страж буддовой стопы с распухшими от бетележевания красными губами откроет им врата к исполнению желаний. И они припадут дрожащими телами к святыне.

Я не понимаю слов чуждой мне молитвы и начинаю читать родную «Богородице Дево радуйся». Сейчас по закону житийного жанра должно последовать что-то вроде «и сердце мое открылось и я познала суть того почему я здесь». Но этого не произошло, да и не могло произойти, ибо в буддийское место можно идти только «ни за чем и ни для чего». Чтобы обрести ничто ? пустоту.

Наконец молитва прервалась и паломники, состоящие, в основном, из ланкийцев, зашевелились, затолкались и оттеснив полицейского в форме, штурмом ринулись к стопе. Почувствовав себя планктоном в людском океане религиозного экстаза, я решила избавиться от зависимости течению.

Пару гребков руками и я у стопы Адама (она же стопа Шивы, стопа Будды, стопа Святого Фомы). Святыня оказывается продолговатой выбоиной в камне примерно в метр длинной и сантиметров 40 шириной. Она не кажется похожей на стопу – таких «стоп будды» очень много встречалось на пути из деревни во время восхождения – однако никому не приходило в голову огородить их специальным окладом и начать над ними молиться.

За те 30 секунд, что я смотрю на стопу, монахи успевают выгрести из нее целую груду разноцветных лотосов и обнажить в камне что-то вроде выпирающей пятки. Сзади напирает экзальтированная толпа, я явно мешаю заплаканной женщине с фиолетовыми лилиями в руках – она рвется сквозь меня к утолению печалей. И я отступаю под натиском духоподьемных ланкийцев – это их вера, их Будда. А я здесь турист, и паломничество мое спортивного характера.

Спускаться оказывается несколько проблематично. За 4 часа подъема тело привыкло к определенной работе коленных и тазобедренных суставов и теперь отказывается менять нагрузку. Открытием становится то, что медленный спуск невозможен. Единственный доступный способ оказаться внизу – это бежать, двигаясь вперед то левым боком, то правым. В нашем тесном кругу методика получила название «сайгачить». Так мы за полтора часа досайгачили до первой чайной, рядом с которой сердобольные «Аюрведические Братья», в желтой униформе с изображенными на ней красными свастиками, делали всем страждущим бесплатный массаж ног. О, блаженный отдых!

Молодой монах с яркими очами поймал нас у медитационного центра уже в глубокой темноте. Под светом фонаря он завязал нам на запястья желтые «паломнические» бечевки, сопровождая свои действия молитвой на благо всех живых существ. Я решилась спросить его о том, что меня волновало.

– Бабочки? Где они? Почему говорят, что они умирают на вершине горы?

Монах просто улыбнулся и рассказал, что живет в монастыре уже 11 лет. Что он пришел сюда мальчиком. И сначала скучал по дому и родным. А потом перестал. И что он счастлив. И молится теперь за счастье остальных.

Я ничего не поняла. Потрогала холодный камень в кармане, который быстро впитал тепло руки. Монах попрощался. Скорее всего, мы больше никогда не увидимся. Удивительно, как один человек может дарить чувство любви десяткам и сотням незнакомых ему других людей!

До машины оставался километр пути. С наступлением ночи лавки и магазинчики, освещенные фонариками выглядели по-домашнему уютно. Хотелось остаться тут. Пожить недельку. Подышать горным воздухом. Попить местного чая, который кстати рос прямо на обочине — рви самые юные листочки, суши и заваривай!

Пока мы закупаем аювредических мазей для мамы, у которой артрит, я слышу громкие вопли и плеск воды. Внизу, под мостом в горной речке плещется несколько сотен паломников, смывая с себя усталость жизненного пути. Фонарь горит прямо на мосту, освещая тела людей, радостно борющихся с крутым водным потоком. И тут я вижу наконец бабочек. Стайка под фонарем, медленно величественно двигая крылами, ниспадает вниз. Я провожаю бабочек взглядом. Они растворяются в темноте, и, наверное, в воде. И тогда я достаю из кармана камень. Бросаю его в воду.

Он мне больше не нужен.

Во всех трех путеводителях, которые мы прихватили с собой отправляясь в путешествие на Шри-Ланку, Пик Адама назван главной достопримечательностью. Гора расположена в местечке Хэттон, в 108 километрах от чайной плантации Нувара Элия. На острове дружно сосуществуют сразу четыре религии и адепты всех конфессий считают гору священной. Буддисты называют ее Шри Пада («священный след»), считая, что сам Гаутама Будда посетил это место. Индуисты утверждают, что отпечаток принадлежит Шиве, и называют гору Шриван Адипатам («космический танец Шивы»). Мусульмане настаивают на том, что здесь Адам впервые ступил на землю, изгнанный из райского «Эдема». Христиане верят, что здесь оставил свой след святой Фома, апостол, проповедовавший в Южной Индии.