Эдди Штерн о роли виньясы в садхане, абхьясе и вайрагье

Эдди Штерн, один из самых глубоких учителей в западном мире Аштанга йоги, скоро снова приедет в Москву. По этому поводу решила выложить выдержки из его замечательной лекции, которую он прочитал здесь два года назад. Переслушивая его, всякий раз убеждаюсь в том, что Эдди ничего не говорит напрасно — какую историю бы он ни рассказывал, она приближает к пониманию сути практики йоги.

На санскрите духовная практика обозначается словом «садхана», но в действительности садхана означает средство, инструмент достижения чего-либо. А то, чего мы пытаемся достичь, – это усилить собственную способность присутствия здесь и сейчас. То есть усилить способность быть внимательными.

Активируя ощущение присутствия ума во всем теле, в дыхании, в том, как мы направляем взгляд, мы учимся создавать то состояние сознания, которое не ограничивается головой. Мы создаем это состояние внимания во всем организме, в дыхании, и все то внимание, которое рождается в теле, в уме, в нервной системе, – это все необходимо для создания и поддержания состояния продолжительной концентрации, сосредоточения, для развития и расширения осознанности.

Когда мы не зажимаем ум, чтобы его на чем-то сосредоточить, но все наше существо пребывает в состоянии осознанности, — это называется присутствовать, быть здесь. И это то, что достигается путем виньясы, когда движение координируется с дыханием и взглядом. Это делается именно для того, чтобы привести все наше существо в состояние внимания. Тогда нам не нужно уделять внимание ничему, что, как нам кажется, находится за пределами нас. Мы становимся таким воплощением внимательности и осознанности, которым по сути и являемся.

Какая первая поза, с которой мы начинаем практику? Самастхити. Этимологически «самастхити» означает стоять, пребывать в состоянии внимательности: «стхити» означает присутствие в данном моменте, «сама» означает равномерно. Разве же это не красиво? Во всей практике есть такие маленькие подсказки. Со временем мы начинаем видеть все больше и больше таких подсказок, которые учат нас развивать внимание. Поэтому когда мы посмотрим на понятие садханы как средства, мы поймем, что наша практика – это и есть тот инструмент, благодаря которому мы расширяем поле своей осознанности.

Все это начинается в состоянии ума, которое называется викшипта, когда иногда мы можем на чем-то сосредоточиться, а иногда не можем. И мы начинаем развивать свою внимательность когда ловим себя на невнимательности. Способность к внимательности очень важна, но не менее важна способность распознавать моменты невнимательности, когда ум где-то блуждает. Гуруджи говорил, что йога набирает силу, когда вы можете поймать себя на том, что ваш ум куда-то ушел и вернуть его — в этом и заключена истинная сила йоги. Практики медитации называют это мышцей осознанности. Всякий раз, когда вы обнаруживаете, что ум куда-то ушел, но вы в состоянии привести его в ту точку, где вы хотите, чтобы он был, – вы накачиваете эту мышцу. Это несколько отличается от кубиков пресса (смеется).

И в тот момент, когда вы уже способны понять, что ум куда-то ушел, это становится волшебной, уникальной точкой осознанности (потому что, как правило, мы обнаруживаем, что ум куда-то ушел тогда, когда мы где-то там уже провели какое-то время). И хитрость в том, чтобы отлавливать ум все быстрее и быстрее. Пока вы не доходите до момента, когда как только ум норовит увильнуть — вы можете вернуть его к тому, чем вы действительно хотите заниматься.

В нашей практике есть всего две вещи, которые у нас должны получаться. Первая называется абхьяса, то есть практика. Практика означает способность удерживать ум в одной точке. И вторая вещь – вайрагья (непривязанность). К чему мы не привязаны? Вы не привязаны к тому диалогу, который прокручивается в вашей голове.

Итак, абхьяса означает присутствие, а вайрагья – непривязанность к тому моменту, когда вы не присутствуете. Благодаря этой непривязанности вы можете быстрее возвращаться в точку осознанности. Если вы привязываетесь к тому, что отдалились от цели, что будет происходить? Вы будете обвинять, упрекать себя за то, что отвлеклись, или вы скажете себе, что не позволите уму не блуждать, что прекратите это. Но тогда ум сильно напрягается, что по сути является противоположностью осознанности.

Непривязанность – это отсутствие осуждения и это несоздавание какой-то следующей истории, вы просто возвращаете себя в состояние осознанности. И виньяса предоставляет нам множество таких возможностей – она нам дает такую возможность с каждым вдохом и каждым выдохом. Каждый раз, когда вы делаете вдох, и каждый раз, когда делаете выдох, у вас появляется шанс оказаться в той точке, где вы хотите быть. И когда вы используете свою практику и виньясу именно таким образом – практика становится очень интересной.

Я не хочу, чтобы вы пришли к заключению, что думать – это плохо, и что блуждание ума – это плохо. Такова природа ума — быть в движении. И отпустить ум, позволить ему блуждать может быть очень хорошо. Иногда это источник вдохновения, источник творчества. Я также не хотел бы, чтобы вы пришли к заключению, что когда мы стремимся сосредоточить ум, мы его ограничиваем и напрягаем. Например, когда человек медитирует или читает мантру – у него могут возникать другие мысли. В действительности это довольно частое явление. И также во время практики на коврике вас часто посещают другие мысли. И это может происходить одновременно – наряду с практикой могут присутствовать мысли. Если вы не будете считать, что мысли – хуже, чем сосредоточение, просто дадите место и тому, и другому, тогда меняется качество ума. Он приобретает бОльшую открытость и позволяет происходить тому, что происходит, он позволяет сосредоточению и осознанности быть здесь, не сражаясь ни с каким другим процессом, который тоже присутствует. И тогда очень часто та власть, которую имеют над нами мысли, она ослабевает. Потому что нет открытого явного сопротивления.