Звуковой код Индии

После Ришикеша мы оказались в Гималаях, где горы отливают металлом, а почва настолько плотная, что деревья вынуждены держаться корнями за поверхность – их не пускает внутрь. Железная земля.

Над нашей гостиницей возвышались скалы, вдали простирались зелёные террасы насыпных полей, а внизу – огромная пустая каменная площадка, по дну которой струилась ледяная прозрачная речка. Год назад или чуть больше эта речка вдруг превратилась в бурный поток и просто смыла прибрежные дома (мы побывали в одной из таких деревень — удручающее зрелище). Тогда погибли десятки людей.

Сегодня тут каменистое поле, на краю которого – обрыв и раскидистое дерево. Я смотрю на него каждый день из окон номера – и рано или поздно оно, конечно, притягивает меня к себе: выхожу на улицу, прохожу около километра вдоль асфальтовой дороги, петляющей между скал, и на повороте меня вдруг останавливает странствующий садху, чтобы дать мне благословение. Благодарно кланяюсь и спускаюсь вниз, оказываясь внутри пустоши как внутри сна. Спроси меня, зачем я туда иду – и я не буду знать, что ответить.

Жарко. Солнце уже сильно припекает, а до дерева идти и идти, а потом – ещё карабкаться вверх. Чувствую себя потной, липкой и пыльной одновременно. Прохожу половину пути и слышу позади себя громкий лай: ко мне во весь опор несутся три или четыре местные собаки, которые бывают опасны ночью и вдали от людских поселений.

Я не очень-то люблю собачий лай, а в данной ситуации ещё и несколько пугаюсь, что активирует агрессию. Воистину она порой — дитя страха, но мне некогда рефлексировать на эту тему: в руку привычно ложится камень, и пусть я не очень-то метко его бросаю, вокруг лежит ещё много таких. «Не сомневайся, я размозжу тебе башку, если ты не отвяжешься» — ору я вожаку, демонстрируя ему особо увесистый булыжник.

Когда камни начинают свистеть в воздухе, собаки быстро понимают, что от меня лучше держаться на почтительном расстоянии. С шавками так и бывает – они останавливаются метрах в ста и наблюдают, как я иду своим путём: разувшись, перехожу речку вброд, взбираюсь на обрыв и достигаю своей цели – старого раскидистого дерева, ветви которого похожи на шатёр и дают густую тень.

В этой тени я замечаю низенький полуразвалившийся домик (чтобы залезть внутрь, надо наклониться), неуловимо напоминающий избушку на курьих ножках. Избушка оказывается маленьким святилищем. Я вижу на каменной площадке под крышей заржавевшие культовые предметы, пачку ароматических палочек, засунутых под стреху, кучу мусора на полу, оставленного наводнением, грязь и сморщившиеся бумажные картинки с изображениями Шивы и его супруги Кали. Но это – преддверье.

Главную часть святилища скрывают створки, которые выдержали натиск реки и не упали, а только пошатнулись и слегка приоткрылись, оставив между собой широкую щель. Через эту щель виднеются позолоченные плошки и раковины, которые используются для поклонения, а над этим всем — широко раскрытые, тёмные раскосые глаза без белков, расположенные на непропорционально маленьком золотом лице. Голову неведомого божества окружает нимб, из-за чего оно несколько смахивает на святого гуманоида.

Почему-то этот взгляд из-за дверей производит странное впечатление: я пугаюсь и хочу уйти – и знаю, что вообще-то тут безопасно, если быть вежливой. К этому примешивается ощущение, что меня никто никуда не отпускал. Место пахнет силой, и она удерживает меня под взглядом бога, имени которого я не знаю.

Сначала я просто закрываю глаза и сижу, не двигаясь – пространство кажется мне очень плотным, густым, и я слушаю его всей собой. Потом оно даёт мне чуть больше свободы дышать, я открываю глаза и начинаю потихоньку убирать с пола сухие листья и палки, аккуратно поднимаю и ставлю на полки изображения божеств. Плохо, когда святилище выглядит таким заброшенным. Когда уборка закончена, я достаю из-под крыши несколько ароматических палочек и зажигаю их.

Бог, имени которого я не знаю, наблюдает за мной, но я не делаю никаких попыток проникнуть за двери: откуда-то я знаю, что этого делать не надо. А что – надо? Снова сажусь на пол и погружаюсь в медитацию, продолжая ощущать вибрации места.

Самый простой способ поконтактировать с ней – создать собственную с помощью звука. Мантра-йога, глубокая моя любовь в практике, приходит на помощь – в сотовый закачены десятки вариантов мантр, киртанов и шабадов. Проблема в том, что это мантры кундалини-йоги, а место звучит не так, по-другому.

С беспечностью, свойственной многим западным искателям, я решаю, что это несущественно. Мол, ликов Бога может быть множество, но поскольку через них всё равно являет себя единый и истинный Господь, так что ему всё равно, с какой мантрой я буду работать. Для верности выбираю «Эк онг кар, Сат нам, Сири Вахе Гуру» («Един Господь, Истина его имя, и бесконечно счастье стремиться из тьмы к свету») – а что, вполне себе нейтральненько по смыслу.

Ага, сейчас! Не тут-то было! Богу, конечно, всё равно, кто и каким языком его славит, однако наработанная и хорошо освоенная мантра кундалини-йоги звучала в Гималаях, как фальшивая нота: вибрации чудовищно не совпадали, я будто бы пыталась встроить балалайку в скрипичный концерт. Железная земля не ответила на мой зов, не приняла.

Господь один. Но за тысячелетия люди протоптали к нему множество самых разных дорожек, в том числе и звуковых. На тонком плане эти звуковые каналы никуда не деваются — можно подключиться к тому или иному. Отсюда выверенные формулы мантр, молитв и иных голосовых ритуальных практик – это похоже на пароль от вайфая, который когда-то смогли подобрать гениальные практики (просветлённые и великие творители молитв). Мы, рядовые практикующие, просто используем найденные ими тропы. Главное – не ошибиться с той, которая созвучна твоему сердцу и моменту, в котором ты пребываешь.

И тогда я нырнула в телефон, решив попробовать отдаться этому самому моменту. В телефоне нашлась одна-единственная шиваистская мантра – «Ом Шива Омкара». Когда я начала повторять её снова и снова, то мне не пришлось делать никаких усилий – я как будто бы попала в нужный звуковой поток, который выпевался из моей груди сам, жил сам и делал что-то волшебное со мной, и было чувство, что я нахожусь ровно там, где должна быть.

Я не помню, сколько времени это продолжалось. Мантра пелась и пелась снова, и бог, имени которого я не знаю, смотрел из-за дверей совсем иначе. К огромному сожалению, у меня почти не сохранились фотографии той поездки в Индию – навернулся жёсткий диск, на котором хранились фотографии. Но кое-что осталось – например, фото на заставке моей страницы в Фб. На ней как раз то маленькое святилище. Почему-то мне важно про него помнить.