Почему важно доверять

Надо признаться, я раньше ничего не знала о реинкарнационной терапии. Конечно, имела представление о том, что реинкарнация – это перерождение одной души в разных эпохах, обстоятельствах судьбы. Короче говоря, цепочка прошлых жизней. Все жизни одной души взаимосвязаны, и если проследить эти связи в прошлом, можно многое понять о настоящем.

Наверное, такое воспоминание очень хорошо для здоровья, творчества и карьеры, — так я думала. И в личной жизни тоже подспорье. Читала философские книги – о йоге и медитации, искала в истории искусства примеры внезапных озарений. Да, душа бессмертна. И все, что нужно знать о Боге и самих себе, о жизни и судьбе, душа знает. Реинкарнационная терапия – один из способов спросить свою душу и получить яркий ответ на заданный вопрос и что-нибудь еще важное, ненароком подзабытое.

Психолог Светлана Лункевич-АДАМОВИЧ пять лет назад прошла обучение в Институте реинкарнационной терапии – три ступени метода Тета хилинг (духовная практика исцеления разума, души и тела на энергетическом уровне), пройдя свой путь в искусстве, она нашла свое предназначение в исцелении. Этим летом Светлана Лункевич-Абрамович стала штатным мастером студии «Грави Йога» в Москве. Она проводит сеансы по скайпу, поскольку живет и работает в Белоруссии.

Это похоже на сеанс гипноза, только в данном случае идет работа не с подсознанием, а со знанием. В конце сеанса возникает не просто подозрение, но прозрение. А это уже другое ощущение. Чтобы быть красивой и здоровой, нужно знать и доверять. Два слова «вера» и «истина» тождественны словам «красота» и «здоровье». Потому что только истина прекрасна, и только вера правдива.

Это можно ярко прочувствовать за те два с половиной часа, что длится сеанс. Но в общем-то все это ты и раньше знал, просто нужен был человек, который тебе об этом напомнит. И у Светланы Лункевич – Адамович это хорошо получилось.

Путешествие в прошлые жизни под руководством психотерапевта — поиск ответа на поставленный вопрос. Верный способ услышать все, что хочет сказать душа. Для меня ответом стало слово «доверие». Как порой кажется легко – жить с чувством, что все происходит как надо, и Бог ведет тебя за руку, нужно просто довериться ему и чаще улыбаться. Но эта простота, как все гениальное, требует мастерства.

Светлана разрешила лечь на кровать и накрыться пледом – первый раз может знобить. А я ведь первый раз искала точки пересечения прошлого с настоящим. Сначала я вспомнила детство и юность этой моей, теперешней жизни. Одно событие в 14 лет стало своего рода камешком, о который я споткнулась – и до сих пор шрам остался. Мне его зарубцевать поможет только доверие тем высшим силам, которые меня создали здоровой и красивой. Было ощущение, что вот сейчас я это пойму точно и наверняка. И все пройдет.

Мне ведь еще такой важный путь предстоит – помогать людям увидеть себя такими, как их создал Бог – ослепительно красивыми. У меня для этого есть живые слова, живительные. Я чувствую внутри этот источник, неиссякаемый.

Светлана спросила, где бы я хотела встретиться со своими наставниками – мне тоже нравится это слово, но и «ангелы» звучит хорошо. Я почему-то знала, что придет пять ангелов. Я наверное, часто пишу «почему-то знала», но это часто так – ты что-то знаешь и все, а откуда ты это знаешь, не важно – так в детстве узнаешь самые важные истины, а потом всей своей жизнью подтверждаешь их правоту. Я решила, что мы встретимся на плато, у озеро. На этот большой зеленый холм у нас на даче я часто забиралась в детстве, особенно я любила гулять там с папой и собирать ежевику. Там и собрались, я и пять моих наставников. Теперь надо было решить, кто из них проведет меня через воспоминания. Он попросил называть его «Мудрость» и довериться ему. И повторил, «доверие – единственное, что тебе поможет».

…И я вернулась в опустевший Университет города Лондона. Раньше, до войны, здесь было много людей. Сейчас остались только книги и старинная мебель. Я здесь училась, когда была моложе, возможно, лучше.

Мы учились вместе, конечно, влюбленные друг в друга. Он собирался стать писателем, я тоже все время что-то сочиняла. Однажды он принес мне рукопись, обычную школьную тетрадь, и сказал, чтобы я продолжила его роман, сделала текст общим, а нас неразделимыми. А завершим наш роман вместе. И я написала – продолжение нашего романа. Потом он уехал – в свой родной город, с родителями. Многие разъехались после того, как закрыли Университет. Видимо, здание хотели приспособить под другие нужды, более ощутимые в тот момент – дело было перед войной. Я знала, что выживу, и он будет жить, потому что финал в нашей тетрадке мы еще не дописали. Прошло, кажется, лет десять или чуть больше, я снова зашла в Университет – а где же я была все это время? – тогда в нем так ничего и не открыли, ни военного штаба, ни убежища. Даже книги расставлены как прежде – только пыль на них, и на полу осыпавшаяся штукатурка. Я знаю, что должна что-то сделать, чтобы сюда вернулись люди. Они снова будут здесь учиться, читать книги, писать тексты.

И я когда-то почувствовала, что слова живые – и теперь живу с этим пониманием внутри. И дышится мне свободно от каждого живого слова, легкого как перышко, необходимого как крылья.

Кажется, мы так и не простились. Я помню, что шла по улице и тетрадь в руках сжимала. И остро, до боли в груди, понимала, он только мой теперь. Пока мы нашу книгу не дописали.

И раз мы встретились, в 21 веке, в другой уже стране, что-то общее обязательно сочиним. Какую-нибудь прекрасную правду. Потому что только правда прекрасна. Наш теперешний город, тоже знакомый до слез – как то детское чувство «наконец-то на даче!». Странно, вокруг мегаполис, а я себя девочкой чувствую, которая приехала на дачу, где можно быть такой, какая ты есть.

Я почему-то знаю, что люди будут читать нашу книгу, искать в ней что-то к себе подходящее. И о своей судьбе будут читать, и о моей любви, такой наивной, как детство, которое всегда с тобой.

Пусть он сам поставит точку и напишет хотя бы несколько фраз в конце. Что-нибудь про то, что в Университет вернулись люди. Они тоже пишут книги, много читают и не страдают. Кончилась война.

С этого момента каждый раз, когда канат, по которому я иду, раскачивается, мне совсем не страшно, я знаю, что наставник по имени Мудрость никогда не даст мне упасть. У меня есть крылья – и живое слово, да, живительное.